И задумаешься, ведь каждый малыш — итог жизни огромной семьи.
Он — словно надводная видимая часть айсберга.
А что под водой?
В наших детях, словно на лакмусовой бумажке, проявляется то,
что мы на самом деле из себя представляем…
Иерей Александр Дьяченко
Читаешь про старые времена, как раньше детей крестили, и удивляешься. Какая-нибудь одна тётка могла быть крёстной для всей деревни. Дитя родится, она его — за спину, и километров десять пешком через лес — в ближайший храм. Окрестит батюшка малыша, всё чин по чину. И терпит младенец, пока крёстная двадцать километров пешком туда-сюда преодолеет. Видать детишки были раньше посговорчивее, и не особо кричали, оказавшись на руках у чужого человека.
Да и в начале 1990-х, когда духовник мой, отец Павел, крестил зараз человек по семьдесят, и больших и маленьких, — мне кажется, что в храме тише было. Но сегодня младенцы орут так, что нам, крестящим отцам, за вредность — молоко давать нужно.
Порой несколько малышей окрестишь, а чувствуешь себя после радостно и удовлетворённо, а бывает, один — всю душу вымотает, отходишь потом от купели, еле ноги волочишь…
Встречаются малыши, которым видимо очень нравится посидеть в тёплой водичке. Достаёшь такого голубчика из воды, а он кричит, требует:
— Верните меня назад!
Несколько лет назад крестил мальчика месяцев девяти. Все его коллеги в это время рыдают, а этот молчит, ему некогда отвлекаться, — он думает. Первый раз я видел девятимесячного исследователя. Ребёнка интересовало всё, что его окружало. Ему обязательно нужно было до всего дотянутся и потрогать. Конечно, заинтересовала его и сама купель. Единственный раз за всю свою практику видел малыша, который перед крещением настоял на предварительном исследовании купели. Мама держит его за ножки, а он, свисая головой вниз, своими маленькими пальчиками ощупал края и ручки купели, потом забрался внутрь и попробовал поцарапать металлическую стенку. В конце концов, дотянулся до воды и похлопал по ней ладошками. Очень обрадовался разлетавшимся брызгам. Думаю, если бы его не прервали, молодой человек долго бы ещё веселился. Потом мы его крестили, а дитя радовалось. На следующий день он точно так же улыбался мне во время Причастия. Смотришь на такого и думаешь, может это ангел Божий воплотился?
А вот другой случай, прямо противоположный. Отслужил, помню, воскресную Литургию и просит меня отец настоятель окрестить годовалого младенца. Я уже и крест людям дал, думаю, сейчас народ разойдётся, поставим купель в боковом приделе и начнём крестить. А церковь полна, такое впечатление, что никто не собирается уходить. Спрашиваю у старосты:
— У нас что, собрание, что ли какое?
— Нет, — отвечает, — это на крещение люди подошли.
— Так мне настоятель сказал, что крестить будем всего одного младенчика.
— А это всё его родственники собрались, у них здесь в округе каждый второй — родственник.
Ладно, начинаем крещение. И как подал я возглас, так маленький человечек и «включился». Годовалый мальчик, а кричит на весь храм таким ровным хриплым басом. Никогда ничего подобного не слышал. Поскольку народу собралось много, то и купель мы поставили посередине храма, напротив аналойной иконы. Обращаюсь к крёстным и прошу их повернуться лицом на запад, и вижу как вдруг разом весь храм, словно по команде, встаёт спиною к алтарю. Думаю, станешь их поправлять, нарушится торжественность момента, ладно, пусть так стоят. Потом задаю положенный вопрос:
— Отрицаешилися сатаны?
И весь храм на одном выдохе: — Отрицаюся!
Знаете, это надо видеть, у меня даже мурашки по коже побежали. С одной стороны человек больше ста взрослых, стоящих ко мне спиной, отрицающихся от сатаны за младенца, с другой — малыш, непрерывно ревущий басом. Я только что отслужил Литургию, у меня после службы на душе тишина и покой, а этот маленький мальчик за полчаса вымотал меня и превратил в «тряпку». Как только его воцерковили и крещение окончилось, ребёнок немедленно замолчал.
И задумаешься, ведь каждый малыш — итог жизни огромной семьи. Он — словно надводная видимая часть айсберга. А что под водой? В наших детях, словно на лакмусовой бумажке, проявляется то, что мы на самом деле из себя представляем…
Как-то готовил к крещению женщину средних лет. Давал ей книжки читать, несколько раз с ней встречались и говорили на евангельские темы. На крещения она одела специально пошитую для этого случая рубаху. Не учёл я только одного, вместе с ней собиралось креститься ещё восемнадцать младенцев. И хотя во время таинства кричит, как правило, не больше половины ребятишек, в тот день дружно заорали все восемнадцать.
Не забуду лица той бедной женщины. В её глазах было столько страха. По-моему, всё время крещения она мечтала только об одном, поскорее бы уйти. И ушла, да так, что больше мы её не видели. С тех пор не крещу детей вместе со взрослыми.
Читал: в древнем Константинополе была практика крещения детей с трёх или пяти лет. Детей собирали со всех храмов города. Ночью они, держа в руках горящие свечи, стекались крестными ходами к единому на весь город баптистерию, где их крестил сам митрополит. Такое торжественное действо оставалось в их памяти на всю оставшуюся жизнь. Читаю и не пойму никак, дети что ли тогда были другими?
Крестил я тут на днях одного такого молодого человека трёх лет от роду. Поначалу он вёл себя смиренно, словно овечка. Но вот наступил «момент истины»: он запротестовал и категорически отказался раздеваться. Почему-то больше всего он не хотел разлучаться со своей майкой. Снять маечку — мальчика уговаривали все: и папа, и мама, дедушки и бабушки.
Но он заявил категорически:
— Не хочу.
— Павлик, тебе не будет больно, не бойся батюшку, он добрый, сними маечку!
— Не хочу.
Но всё-таки, совместными усилиями родных и близких, маечку сняли.
Когда малыша уже поднесли к купели, и я, было, протянул ему руки навстречу, чтобы окунуть его в воду, он закричал:
— Уйди, убью!
Я — отцу: — Держите его сами, и ставьте ребёнка ногами в воду.
Но не тут-то было. Трёхлетний мальчик неожиданно оказался не по возрасту сильным! Но все же дружная семья снова постаралась, и ноги малыша опустились в воду.
Павлик не плакал, он молча раздавал нам оплеухи — налево и направо.
Неожиданно ребёнок смирился, может потому что устал? Но он стоял, и подозрительно спокойно. Наконец я смог к нему подойти, и зачерпнув воды, стал из пригоршни поливать ему на головку:
— Крещается раб Божий Павел. Во имя Отца. Аминь.
Мальчик закричал: — Не хочу!
— И Сына. Аминь.
— Не хочу-у!
— И Святага Духа. Аминь.
— Не хочу-у-у-у-у!
Потом, воспользовавшись тем, что крещаемый мирно сидел на руках у крёстного отца, я подошёл к нему со спины и мгновенно одел ему крестик на шею. Дитя, не ожидая такой фамильярности, с возмущенным воем сорвал с себя верёвочку с крестиком, и если бы не подоспевшие вовремя родители, мне пришлось бы разыскивать его где-нибудь в углу баптистерия.
Только горящая свеча, которую я с подхалимской улыбкой вложил в его ручонку, заворожила Павлика, и он с торжественным видом проследовал за мной вокруг купели. Не стану утомлять подробностями обряда воцерковления, но на Литургии в воскресный день мальчик причастился мирно.
Девочки во время таинства ведут себя спокойнее, они могут кричать, но драться, — как это делал трёхлетний Павлик, — не дерутся.
Мальчики, подрастая, становятся осторожными и подозрительными, да и нам уже приходится считаться с их мнением. Пятилетнего ребёнка не станешь крестить насильно, и если он заупрямится, нужно уважать его волю.
Бабушка с мамой приводят на крещение мальчика пяти лет. Оформили свидетельство, внесли «пожертвование», а мальчик в это время гуляет по храму. Маленький мужичок, ручки в карманах. Ходил, ходил рядом с купелью, потом обращается к маме и категорически заявляет:
— Я креститься не буду.
— Как это не будешь!? — возмущаются взрослые, — ещё как будешь! Мы и в кассу уже оплатили.
Тоже интересное наблюдение. Уже лет пять, как минимум, перед крещением детей — провожу встречи с родителями. Всякий раз, заканчивая беседу, сообщаю о размере «пожертвования», которое мы просим. И всякий раз произношу такую фразу:
— Дорогие мои, если у вас сложности с финансами, а вы хотите крестить дитя, или креститься сами, то подойдите ко мне перед крещением и предупредите. Отсутствие денег — не причина отказываться от крещения. И, пожалуйста, не стесняйтесь этого.
И за все пять лет один единственный человек попросил меня об отсрочке внесения «пожертвования».
Взрослые суетятся, — как быть?
— Батюшка, но он же маленький ещё, глупый. Не обращайте внимания на слова мальчика. Мы его подержим, а вы — крестите.
Пятилетний человечек смотрел на меня так, что было понятно: живым он не сдастся!
— Нет, мамочки, ничего у нас с вами не получится. Мальчик уже в таком возрасте, когда может отвечать за свои слова. Забирайте ваше «пожертвование» и приходите, когда молодой человек сам изъявит желание креститься.
Пяти-шести летний ребёнок, вроде ещё и маленький, но желание может выражать вполне ответственно, хотя многое происходящее вокруг него и воспринимает как игру.
Звонит мне один знакомый предприниматель. Человек состоятельный, иногда немного нам помогает, хотя сам в Бога и не верит. Долгое время у них с женой не было детей, и вот уж когда обоим исполнилось хорошо за тридцать, у них родилось долгожданное дитя. Понятно, что взрослые баловали ребёнка, и мальчик, по-моему, вообще не знал, что есть такое слово «нельзя». А если отсутствие этого «нельзя» помножить ещё и на его повышенную двигательную активность, то берите этого ребёнка и снимайте продолжение «Вождя краснокожих» (О’Генри). Лучшего кандидата не найти, ему и в роль вживаться не нужно.
Вопрос о крещении ребёнка в семье не стоял до тех пор, пока кто-то из старшего поколения бабушек не возмутился этим и не потребовал чтобы мальчика, наконец, отвезли бы в церковь. Но как объяснить малышу пяти лет, что его собираются крестить, и что такое «крестить», если сами родители этого не знают?
Поэтому папа нашёл простой и оригинальный способ просветить ребёнка:
Он сказал сыну, что батюшка приглашает его в храм поиграть в игру, которая называется «крещение».
Вот этого «вождя» и привезли в наш храм. Правда меня о том, что они приехали «играть», заранее никто предупреждать не стал.
Войдя в церковь, многочисленные сопровождающие лица немедленно рассредоточились по всему внутреннему пространству храма. Было непонятно, зачем они так сделали? Обычно родственники стоят здесь же, возле купели, и сопереживают действу…
Только начинаю читать молитвы, как чувствую, что кто-то сзади дёргает меня за подрясник. Оборачиваюсь, а это мой крещаемый:
— Давай играть!
Не успеваю я и рта открыть, а он уже кричит:
— Догоняй! — и побежал.
Такого крещаемого у меня больше никогда не было — ни до, ни после!
Конечно я остался стоять на месте и продолжил чтение положенных молитв, зато родственникам пришлось побегать. Теперь стала понятна цель их рассредоточения. «Вождя» ловили и всякий раз возвращали на место рядом с крёстными родителями. Крёстный папа, мужчина большой и сильный, боясь причинить вред ребёнку, не мог удержать крестника, тот вырывался, — и игра начиналась снова!
Мальчик, видимо, заранее выбирал, куда ему побежать, просчитывал возможные действия со стороны родственников-ловильщиков, и всякий раз проходил маршрут очень ловко, посрамляя превосходящие силы противника.
Предупредив взрослых, чтобы ни в коем случае не допускали ребёнка в алтарь, я продолжал таинство Крещения. Пока «вождя» в очередной раз отлавливали где-нибудь на солее, крёстные в это время добросовестно отрекались от сатаны и даже плевали в его сторону. Самообладание изменило мне один раз, когда с хоров полетели на пол богослужебные книги, и самое главное — любимый матушкин камертон. Пришлось прерваться и пойти собирать минеи.
Одна из бабушек, преследуя непослушного внука, запнулась ногой о ковёр и упала. Вместе с ней упал подсвечник, а масло из лампадки растеклось по её одежде. И надо отдать должное, в этой ситуации внук показал себя с самой лучшей стороны, — он прекратил беготню, и как мог, помогал бабушке подняться.
В течение всего этого времени я не представлял, как мы будем уталкивать мальчика в купель. В пять лет ребёнок уже достаточно сильный, попробуй с ним справиться. Да и со стороны это будет мало похоже на благочестивое действие.
Но мои опасения оказались напрасными, — мальчик с удовольствием переключился на следующий уровень игры. Теперь ему предстояло побороться с водной стихией. Забравшись в купель, он плескался оттуда водой и всё пытался ухватить меня за крест. Зато никуда не убегал. Уходил от нас новоиспечённый христианин очень довольный проведённым временем, напоследок сказав мне с чувством:
— Я ещё приду к вам креститься, мне у вас очень понравилось.
Правда, с тех пор мы его больше не видели.
Так что, мой вам совет: крестите младенчика — в первые месяцы его жизни, когда он совершенно безпомощен и серьезного сопротивления оказать еще не может. Недаром, — в нашей древней традиции, — крестили преимущественно на восьмой день от рождения. Конечно вполне допустимо крестить детей и постарше. Только их бы предварительно поводить в храм, дать ребёнку пообвыкнуть, и чтобы не боялся священника. Ну да кто же это будет делать?
Сегодня редко кто обращает внимание на то:
— Какие мысли крутятся у него в голове? Что он говорит и что делает?
И не задумывается современный человек, что всё дурное откладывается где-то на уровне наших генов, и потом через одну единственную крошечную клеточку передаётся детям. Мы им радуемся, появляется на свет Божий родной тебе человечек, уж не знаешь чем его накормить и напоить, даже касаешься-то его осторожненько, чтобы не навредить. И сами же через свою греховную жизнь делаем жизнь безконечно любимых нами детей и внуков порою невыносимой. Дитя — итог рода, белая шапка на вершине высокой горы. И все, кто в основании этой горы, все эти многочисленные «пра-пра-пра», определяют своим бытием будущее того, кто сейчас на высоте.
Мои знакомые долгое время собирались крестить своих внуков, но да всё откладывали. Им хотелось, чтобы оба сына, у которых дети родились почти одновременно, стали бы ещё и крёстными друг у друга. Только жили тогда братья в разных городах. И наконец, когда деткам исполнилось по полтора годика, вся многочисленная семья собралась в одном месте. Тогда и решили, что вот это самый подходящий момент для крещения. В то праздничное утро в крестильной часовне «яблоку было негде упасть». Родственники в праздничных одеждах стояли вдоль её стен и умилялись на двух братьев, молодых красивых мужчин с замечательными детками на руках.
Начинаем таинство. Как обычно, читаю вступительные молитвы, нарекаем детям имена. Батюшка во время действа трижды накладывает на крещаемых крестное знамение и начинает читать заклинательные молитвы. И вот в этот момент, один из малышей стал не то, чтобы плакать, а как-то подвывать. Сперва то, что от него исходило, напоминало скорее гул далеко летящего самолёта. Потом «самолёт» приблизился, и гул перерос в подобие горлового пения. Ребёнок кричал, но не заходясь в истерике, а монотонно на одной ноте.
Я, полагая, что таким образом мальчик реагирует на то, что его разлучили с отцом, велел последнему взять сына на руки. Но гул не прекратился. Одно время мальчик только кричал, а потом, сидя на руках у отца, вдруг закружился вокруг невидимой внутренней оси. Сперва дитя стало вращать головой, поначалу медленно, а потом всё более и более ускоряя темп. Затем к голове подключились плечи, а вскоре всё его тельце во вращении превратилось в одну воронку с центром у пояса, то есть там, где его держал отец. Младенец быстро вращался и продолжал кричать всё тем же изматывающим нервы гулом на высокой ноте.
Я посмотрел на присутствующих в крестильной часовне. На их лицах уже не было того первоначального радостного выражения… Напротив, все были обезкуражены происходящим, и главное — никто не понимал что происходит!
Перед тем, как погрузить мальчика в освященную воду, когда я уже было взял его на руки, младенца начало всего выворачивать наружу. И мне чудом в этот момент удалось избежать осквернения купели. А когда рвота прекратилась, немедленно окунул его в воду. Поскольку мальчуган был ещё маленький, он практически и не сопротивлялся.
После того, как я достал его из купели (после третьего погружения), малыш уже не кричал и не раскачивался, его тельце обмякло, и он обезсиленный повис на руках у отца. Потом мы совершили миропомазание и закончили крестить. На следующий день во время воскресной Литургии ребёнок безропотно причастился и вёл себя в храме на удивление тихо.
Можно было бы и закончить на этом рассказ о крещении мальчика, если бы не последующие события в их семье. Поскольку я хорошо знаком с этой семьёй, то и всё, что потом происходило, происходило у меня на глазах.
Буквально через несколько дней после крещения у отца ребёнка, который держал тогда мальчика, внезапно случился гнойный аппендицит, его чудом успели спасти от перитонита. Только-только молодой человек пришёл в себя после операции, как он немедленно ломает ногу! Но семью нужно кормить, а основным его занятием была шоферское дело. Отцу приходилось практически через день возить какие-то грузы в Москву. И он, на свой страх и риск, водил машину с одной здоровой ногой, пока, в конце концов, не попал в аварию и не лишился средства к существованию. Правда всё, слава Богу, закончилось благополучно, семья помогла приобрести другой автомобиль, но мужчина так и не понял причину происходящих с ним несчастий и в храм не пришёл. А через пару лет его семья распалась…
Собираешь родителей на беседу перед крещением. Во время разговора смотришь на лица:
- кому-то интересно, но таких немного,
- кто-то просто просиживает время — потому что иначе ребёнка не окрестят,
- а кто-то откровенно зевает.
И думаешь порой, может не надо проводить эти встречи, ведь для подавляющего числа родителей это чистая формальность?
Хотя, здесь на днях разговорился с одной знакомой. Она далека от веры и церкви. Не так давно от неё ушёл муж, и она ещё остро переживала случившееся:
— Ты знаешь, я, наконец, увидела эту «фифочку», к которой он ушёл. Так, ничего особенного. Поначалу смотрела на неё и думала, где же я её раньше видела? И вспомнила: мы с Вадимом ходили к нашим друзьям, они как раз крестили у тебя ребёнка, и вечером «обмывали ножки». Так эта «фифочка» была у них крёстной мамой. Даже помню, как она говорила:
«Ничего, так себе, миленькое действо, мне даже понравилось ходить там с зажженной свечой. Одно только напрягает — эта никому ненужная встреча с родителями и крёстными накануне. Батюшка нёс такую ахинею! Представляете, он говорил, что в семье главным является мужчина. А жена должна ему повиноваться! Как вам это нравится? И ещё все эти непонятные слова, некоторые я даже запомнила: «причастие», «исповедь», «воскресная школа». Ещё он говорил, что жена должна молиться о своём муже».
Ей так ловко удавалось тебя пародировать, что мы хохотали, не умолкая.
А сейчас думаю, может ты и прав, молилась бы я о своём Вадиме, она бы его и не увела.
Священник Александр Дьяченко
(438)
